Задолго до рождения Темуджина (Чингис-хана), создавшего великое монгольское государ­ство, его предки населяли обширные простран­ства от Великой китайской стены до верховьев реки Селенги. Китайские летописцы называли эти пле­мена мэнгу и делили на белых, чёрных и диких. Сами монголы называли себя по-разному. Обитав­шие в бассейне рек Онона, Керулена и Толы звались хамаг-монголами; жившие на реке Онон - джалаирами; кочевавшие между долиной реки Онон и верховьями Селенги - тайчиутами; между Хангайским и Хэнтэйским хребтами - кэрэитами. На запад от их кочевий, в долинах Хангайских и Алтайских гор пасли свои стада найманы. Верховья Селенги были владениями меркитов. На севере они граничили с землями «лесных» племён - зве­роловов и рыболовов, обживавших глухие таёжные леса. В Забайкалье обитали племена хори, баргут, тумэт, булагачин, кэрэмучин, урянхай, урасут и теленгуты, а в области Восьмиречья - ойраты.

На своей территории каждое племя определяло угодья для кочевий составлявших его родов и семей. Кочевали монголы куренями - сообществами, которые насчитывали до тысячи семей. На стойби­щах они располагались кольцом. В центре находи­лась ставка вождя, а по краям кольца размещались коновязи, телеги и загоны для скота. Всё это сос­тавляло своеобразное укрепление.

Вожди племён носили звучные прозвища: батор - богатырь, сэчэн - мудрость, мэргэн - меткий стрелок, бильгэ - мудрый, букэ - силач. Они ру­ководили воинами одного или нескольких племён при столкновениях с соседями из-за пастбищ или угодий для охоты. В военное время, а впоследствии и в мирное, вокруг вождя собиралась племенная знать - нойоны. У каждого из них была группа друзей-соплеменников - нукеров, по сути состав­лявших дружину нойона, храбрую и преданную своему предводителю.

С многочисленной и боеспособной дружиной нойон мог держать в повиновении соседей, провоз­гласить себя ханом. Но стоило ему не угодить дру­зьям-нукерам, проиграть сражение или лишиться стад - своего главного богатства, как благополучие

Чингис-хан с соколом. Китайское изображение. и власть исчезали. И бывший хан становился пре­зренным беглецом, спасавшимся от вчерашних под­данных.

Дед Темуджина, Хабул, объединил несколько племён, кочевавших в долинах рек Онона и Керулена, и объявил себя ханом «Хамаг монгол улуса» - правителем Великого монгольского государства. Но к моменту рождения Темуджина в 1162 г. от этого улуса осталось только воспоминание. Есугей, сын Хабула, был уже не ханом, а лишь батором - храб­рым воином, непременным участником как воен­ных походов местной знати, так и победных пиров после их окончания.

Когда Есугей умер, отравленный врагами-тата­рами, его жёны и дети лишились всего: друзья-ну­керы угнали стада, подданные разбежались, родст­венники и соседи не желали уважать права его се­мьи. Его вдову, Оэлун, день и ночь заботило, как прокормить детей: она ловила рыбу, собирала яго­ды, травы, съедобные корни, плоды диких яблонь, орехи. Подраставшие дети помогали как могли: ло­вили полевых мышей. Это тоже была пища.

Многое пришлось пережить и самому Темуджину, пока, повзрослев, не начал он возвращать вла­дения отца. В этом ему оказывал поддержку побра­тим (анда) Джамуха. Однако недолго длилась их дружба: разъехались они в разные стороны. Чем дальше расходились их пути, тем враждебнее отно­сились они друг к другу, и вскоре стали заклятыми врагами. Каждый мечтал победить другого. Сначала Темуджин терпел поражение за по­ражением от своего бывшего анды. Тог­да щедрыми наградами и посулами он привлёк на свою сторону нойонов подчинённых Джамухе племён, и, преданный ближайшими со­ратниками, тот оказался пленником Темуджина. Победитель приказал казнить предателей, а Джамухе позволил умереть с почётом - без пролития крови.

Вступая в союз то с одним, то с другим правите­лем, а потом обращая оружие против доверчивых, Темуджин постепенно покорил и объединил мон­гольские племена. На курултае - собрании мон­гольской знати - нойоны провозгласили его Чингис-ханом (Великим ханом).

Монгольское войско Чингис-хан разделил на два крыла: барун-гар (правое) и дзун-гар (левое). Каж­дое состояло из тумена-тьмы - подразделения в десять тысяч человек, включавшего менее крупные подразделения по тысяче, по сто человек. Каждый айл (кочевье) обязан был поставлять в войско не менее десяти человек. Айлы, поставлявшие в вой­ско тысячу человек, подчинялись нукерам-тысяч­никам Чингис-хана. Право управлять ими нукеры получали в качестве вознаграждения за верную службу.

Чингис собирал войско не только для военных походов, но и для совместной облавной охоты, ко­торая была и тренировкой для воинов, и способом заготовить мясо впрок. В походе, на охоте или во

время отдыха, и днём и ночью Великого хана окру­жала личная охрана - десять тысяч человек.

Содержать огромную армию, даже подчинив это­му всё хозяйство страны, было невозможно. Старая и новая военная и родовая знать умела только вое­вать. Нужны были новые земли, чтобы хан награж­дал ими отличившихся; нужны были пленные - ткачи, кузнецы, гончары, каменщики, ювелиры, просто грамотные и образованные люди, чтобы удовлетворять прихоти монгольской знати.

Чингис-хан, начиная свои завоевания, распола­гал только монгольской конницей. Однако она была спаяна железной дисциплиной, а руководили ею молодые, талантливые полководцы. В 1211 г. Чингис-хан начал военные действия в Северном Китае и, оккупировав к 1215 г. значительную его часть, взял столицу империи Цзинь - Чжунду.

За годы войны монголы многое позаимствовали у неприятеля. Они научились строить камнеметательные и стенобитные машины, управлять ими, использовать при осаде городов катапульты, заб­расывающие осаждённых глиняными сосудами с горючей смесью, вызывающей опустошительные пожары.

Вести о победах монголов в Китае встревожили правителя Хорезмского государства шаха Мухаммеда. Первыми почувствовали опасность караван­щики: они отказывались вести караваны в Китай, и поток шёлка, пряностей и драгоценностей сокра­тился. До шаха доходили известия одно тревожнее другого. Нужно было разведать, что происходит во владениях кочевников. Хорезмшах послал одно за другим два посольства. Прибыли монголы и в сто­лицу Хорезмшаха - Ургенч - с заявлениями о дружеских намерениях. Однако, как только поз­волили обстоятельства, Чингис-хан повёл войска в Восточный Туркестан и Семиречье и подошёл в 1218 г. к границам Хорезмского государства.

Мухаммед испугался, а страх, как известно, пло­хой помощник. Он не знал, кого слушать. Одни приближённые уговаривали шаха собрать войско, вооружить горожан и дать бой монголам на грани­цах государства. Другие советники Мухаммеда пу­гали его, говоря, что, получив в руки оружие, народ тут же обратит его против законных властей. Они убеждали его, не принимая боя, расквартировать войска в крепостях, прикрывавших пути в цент­ральные области Хорезма: ведь кочевники не умеют брать крепостей и уйдут восвояси.

Мухаммед увёл войска в глубь страны, а Чингис­хан зимой 1219 г. двинул свою рать на территорию Хорезма, беря одну за другой крепости на своём пути и обращая в руины цветущие и богатейшие города Средней Азии. Пали Бухара, Самарканд, Ур­генч, Мерв, население которых было безжалостно уничтожено. Кровь погибших так пропитала зем­лю, что на ней несколько лет не росла даже полынь. Исключение монголы делали лишь для ремеслен­ников. Их не убивали, а уводили в полон поодиноч­ке или семьями, отправляя в монгольские ставки князей и военной знати. Для многих муки плена оказывались хуже смерти.

В 1221 г. монголы перешли границы Азербайд­жана, вторглись в пределы Грузии, дошли до Кры­ма и захватили Сугдею на берегу Чёрного моря. В 1223 г. на берегу реки Калки монголы разбили вой­ско русских князей, но, встретив упорное сопро­тивление жителей Булгарского государства, повер­нули обратно.

Осенью 1225 г. Чингис-хан вернулся на родину. Нужно было дать отдых людям и коням, пополнить войско молодыми, подросшими за время походов юношами. Вскоре он повёл войско против тангутского государства Си Ся. В 1227 г. во время осады города Эдзина Чингис-хан скончался. Его тело в сопровождении почётного эскорта было отправлено на родину и там погребено.

Ещё при жизни Великий хан разделил владения между сыновьями. Старший сын, Джучи, получил земли к западу от Иртыша, вплоть до низовий Аму-Дарьи и Сыр-Дарьи. Второму сыну, Чагатаю, дос­тался надел между Аму-Дарьёй и Сыр-Дарьёй. Третий сын, Угэдэй, правил западными монгольскими тер­риториями и Тарбагатаем. Четвёртый сын, Тулуй, согласно обычаям предков, унаследовал отцовский улус (область).

Чингис-хан не раз призывал к себе сыновей, да­вал им в руки пучок прутьев и заставлял переламы­вать. Ни один из них не справился с заданием отца, и тот объяснял им, как важно держаться друг за друга, подобно прутьям в пучке, - ни одна опас­ность не будет им страшна. Но братья не любили друг друга, а уж их дети, внуки Чингис-хана, чуть ли не враждовали. Пока был жив отец, он властной рукой пресекал все ссоры в семье, но после его кон­чины зависть, злоба, ненависть выплеснулись на­ружу.

Преемником своим Чингис-хан считал третьего сына, Угэдэя, что нарушало традиции монголов. Этим были недовольны наследники старшего сына, Джучи, - Бату, Шэйбан, Бэркэ и Бэркэчор. Все в семье Великого хана знали, что он не любил своего первенца, считая его «чужой кровью»: ведь он ро­дился после того, как его мать, похищенная меркитами, некоторое время провела у них в плену. Раз­дражал отца и нрав Джучи - мрачный, упрямый, заставлявший подозревать его в злых умыслах. Когда старший сын погиб, поползли слухи, что про­изошло это не без ведома Чингис-хана. Теперь нас­ледники Джучи горели желанием защитить честь и права покойного отца. Однако никто не посмел изменить волю Чингис-хана, и на престол был воз­ведён Угэдэй, который и оставался Великим ханом с 1228 по 1241 г.

Ему достались огромные владения, населённые разноязычными народами. Угэдэя постоянно забо­тили отношения с родственниками, правившими в отдельных территориях монгольского царства. Каждый из них только и ждал случая отделиться, стать независимым. Управлять Угэдэю пришлось, опираясь на знания и умение образованных ино­родцев - киданей, китайцев, чжурчжэней, арабов, европейцев. Из их числа набирались государствен­ные чиновники, назначались особые уполномочен-

ные - даругачи и их помощники - тамгачи, на­местники территорий, подотчётные лишь централь­ному правительству.

Угэдэй провёл хозяйственную реформу, устано­вив единую систему взимания налогов с кочевни­ков-скотоводов и земледельцев.

Огромная империя нуждалась в средствах сооб­щения. Появились удобные дороги с постоялыми дворами, где можно было получить свежих лоша­дей, кров и пищу, предъявив пайдзу (бирку) из зо­лота, серебра или бронзы - знак доверенного лица Великого хана.

Угэдэй приказывает строить город, ставший со временем столицей монгольской империи. Его наз­вали Каракорумом - Чёрным городом. Он оказался действительно чёрным, страшным местом для тех, кто не по своей воле оказывался в его стенах, - пленных, приведённых монголами со всего света и строивших их столицу, украшавших её дворцы и храмы. Их не жалели, т. к. войны про­должались и поток пленных не исся­кал.

Бату (прозванный на Руси Батыем), сын Джучи, возглавил поход монгольских войск на земли Юго-Восточной Европы и Руси. За 1236-1238 гг. были завоёваны Рязанское и Владимирское княжества. Монголы подходили и к Новгороду. Лишь морозы, снегопад, да отчаянное сопротивление русских зас­тавили войска Бату отступить. Однако уже на сле­дующий год он вновь повёл своих воинов на русские земли, но уже в южном направлении. Переяслав, Чернигов, Киев, волынские и галицкие земли стали его добычей. «Злее зла честь татарская», - писал русский летописец. А монгольская конница расте­калась по землям Польши, Венгрии и Моравии. Ка­залось, не было в мире силы, способной остановить её бег.

В это время Бату получает известие о кончине Угэдэя и поворачивает войска: нужно во что бы то ни стало успеть вернуться на родину к моменту вы­боров нового Великого хана. Всё остальное могло подождать. Однако Бату спешил напрасно: спор между претендентами длился пять лет. Пока суть да дело, страной правила Дорэгэнэ, вдова Угэдэя, добиваясь возведения на престол своего сына Гуюка. Её усилия увенчались успехом, и в 1246 г. его провозгласили Великим ханом.

И опять разгорелась вражда. При поддержке братьев Бату один из самых влиятельных предста­вителей дома Чингиса, отказался признать Гуюка Великим ханом, отъехал в расположение предан­ных ему войск и начал готовиться к войне. За ним потянулись и другие недовольные. Гуюк не стал ждать и сам пошёл в поход на непокорных. Чем бы закончилась распря - неизвестно, но Гуюк неожи­данно умер, процарствовав всего полтора года.

В 1251 г. наследники старшего и младшего сы­новей Чингиса объединились против детей его сред­них сыновей Угэдэя и Чагатая. Им удалось выбрать Великим ханом Мункэ, сына Тулуя.

Новый владыка прежде всего позаботился уко­ротить притязания своих родственников-соперни­ков. Наказанием была смерть, хотя и без пролития крови. Подозревая всех, Мункэ распорядился смес­тить прежних чиновников и назначить новых, под­отчётных лишь ему. В своём дворце в Каракоруме он приказал соорудить «Серебряное дерево» как знак своего могущества, а чтобы ни у кого не было сомнений в его силе, отправил одного из своих бра­тьев, Хубилая, покорять восточные земли, а дру­гого, Хулагу - западные.

Хулагу в 1256 г. завоевал весь Иран, покончив с исмаилитским государством, через два года раз­громил войска аббасидского халифа Мустасима и занял его владения. В 1259 г. на пути Хулагу встали войска мамлюкского правителя Египта Кутуза. Проиграв ему сражение, Хулагу решил повернуть назад и заняться обустройством уже завоёванных земель - иранских, азербайджанских, армянских и грузинских. Со временем Хулагу и его преемники создали на подвластных землях независимое от пра-

вителей Каракорума государство, из­вестное в истории под названием госу­дарства хулагидов, или ильханов, про­существовавшее долгие годы. Связь Хулагу с роди­ной слабела. Отчасти из-за его желания быть са­мостоятельным, отчасти из-за огромных расстоя­ний, но ещё и потому, что между его владениями и отцовским улусом появилось государство, где ут­вердились Бату и его потомки.

В благодарность за помощь Бату получил от Мункэ-хана обширные земли, простиравшиеся от Крыма и Днестра на западе до Иртыша на востоке. На северо-востоке ему досталось Булгарское кня­жество, на юге - Северный Кавказ до Дербента, а на юго-востоке - Хорезм с Ургенчем и нижнее те­чение Сыр-Дарьи. Данниками Бату стали покорён­ные русские князья, получавшие из рук монголов ярлыки на правление в собственных уделах. Вла­дения Бату-Батыя вошли в русские летописи под названием «Золотая Орда». Почти три века продол­жалось её господство, пока не было поколеблено в 1380 г. на Куликовом поле.

Пока же Великого хана Мункэ беспокоили дела на востоке. Его наместником в Китае был брат Хубилай. Располагая многочисленным, хорошо воору­жённым, преданным ему войском, он вёл себя так, как будто и не было над ним власти Великого мон­гольского хана: окружил себя китайскими вельмо­жами, чиновниками, учёными, своих детей учил китайскому языку и обычаям.

Мункэ приказал доставить Хубилая в Карако­рум, где тот со слезами на глазах умолял простить ему невольную провинность. Великий хан не по­верил брату, но помня о войсках, готовых встать на защиту Хубилая, сделал вид, что прощает. Однако из своей ставки его не отпустил и приказал отме­нить все распоряжения Хубилая в китайских зем­лях. Чтобы ни у кого не оставалось сомнений, кому принадлежит верховная власть, в 1259 г. Мункэ собрался в поход на центральные и южные районы Китая. Но, не успев выйти за пределы Великой сте­пи, умер.

Хубилай немедленно собрал единомышленников и в 1260 г. объявил себя Великим ханом. Монголь­ская же знать провозгласила правителем его млад­шего брата Ариг-Буку. Закипела распря. Когда Хубилаю удалось в 1264 г. захватить непокорного бра­та, умершего вскоре в плену, объявился другой пре­тендент - внук Угэдэя, Хайду, поддержанный род­ственниками. Лишь в 1289 г. Хубилаю удалось из­бавиться от конкурентов.

Резиденция Великого хана сначала находилась в Кайпине-Шанду - Верхней столице. Позже он приказал построить рядом с Чжунду, оплотом свергнутой монголами династии Цзинь, свою «Ве­ликую столицу». Город назвали Дайду, или Хан-балык, позже он стал называться Пекином.

В 1271 г. Хубилай называет своё государство «Юань», что означает «новое», «начало». Он хотел убедить китайцев в начале качественно нового пе­риода своего правления. Хубилай провозглашает себя императором - сыном неба, восстанавливает многие существовавшие ранее в Китае порядки.

За время своего долгого (1260-1294 гг.) прав­ления Хубилай не оставлял без внимания всё про­исходившее в его родных кочевьях и не забывал приращивать к своим владениям всё новые земли. В 1279 г. ему подвластны уже весь Китай и Тибет, предприняты походы в Бирму, Камбоджу, на Зондские острова, и даже в Японию, которую дважды спасли штормы, уничтожившие почти всю военную эскадру монголов.

Юаньские войска ещё могли побеждать, но за­крепить за собой завоёванное мечом у них не хва­тало сил. Воевали уже не баторы Чингис-хана, чей воинственный дух, храбрость и мужество были за­логом победы, а подневольные люди. Только страх смерти от руки монгольских военачальников зас­тавлял их идти в бой. На такую армию нельзя было положиться, и юаньские императоры становились заложниками в руках дворцовой клики.

После кончины Хубилая на юаньском престоле сменилось восемь императоров, и ни один не дожил до преклонных лет. Последним был Тогон-Тэмур, вступивший на престол 13-летним мальчиком и процарствовавший 35 лет. Уже через четыре года после его восшествия на престол в Китае вспыхнуло восстание. Как пламя, оно охватило почти всю стра­ну. Для его подавления пришлось пойти на крайние меры. Правление Тогон-Тэмура закончилось в 1368 г. Ему пришлось бежать в монгольские земли. Там, в окрестностях озера Далай, собрались его преданные сторонники, изгнанные из Китая. Через два года ставка Тогон-Тэмура была разгромлена войс­ком династии Мин. Спастись удалось лишь его сыну Аюшридаре, бежавшему в Каракорум, где его про­возгласили Великим монгольским ханом под име­нем Биликту-хана. Сражения монголов с китайца­ми проходили с переменным успехом: у тех и дру­гих не хватало сил для решительной победы. За­ключённое в 1374 г. перемирие соблюдалось до смерти Биликту-хана в 1378 г. Затем война раз­горелась с новой силой, хотя Монголию раздирали противоречия: за 12 лет там сменилось 12 прави­телей, которых сажала на престол и свергала мон­гольская знать. Пытаясь добиться личной незави­симости, она вступала в союз даже с династией Мин.

Сохранению единой Монголии препятствовала и вражда между правителями её западных и восточ­ных земель. Сначала удача улыбалась западным монголам-ойратам. Их предводители оказались энергичными и умными людьми. Один из них, Тогон, подчинив себе многочисленные мелкие владе­ния, начал наступление против князей Восточной Монголии. К 1434 г. под его властью была уже вся Монголия, за исключением земель вдоль Великой китайской стены, где кочевали преданные Китаю «три округи урянхайцев». Их покорил впослед­ствии сын Тогона - Эсэн, правивший с 1440 по 1455 г. Он считал себя властителем Монголии, хотя официально назывался тайши - первым минист­ром всемонгольского хана Дайсуна.

В 1449 г. монголы под предводительством Эсэна выступили в поход против Китая, отказавшегося поставлять в Монголию шёлк и продовольствие, а также принимать, щедро одаривая, бесчисленные посольства степной знати. Навстречу им вышло ки­тайское войско под командованием самого импера­тора Ин Цзуна. Неизвестно, на что он рассчитывал, пытаясь противостоять монголам со спешно собран-

ной, плохо вооружённой, практически недееспособной армией. Исход был предрешён: разбитая китайская армия бежала. Монголы захватили огромное количество пленных и весь обоз. В плену оказался и сам им­ператор - исключительный случай за всю историю Китая.

Казалось, монголы вновь утвердятся на китай­ских землях, но среди победителей разгорелась ссо­ра. Дайсун вспомнил, что Великий хан он, а воз­гордившийся Эсэн обходился с ним как с досадной обузой, считая лишь себя достойным ханского пре­стола. В 1451 г. они сошлись на поле битвы, и Дайсун был убит. Эсэн провозгласил себя Великим ха­ном. Против него восстали приверженцы Дайсуна. Через четыре года они убили узурпатора. Монголия опять оказалась разобщённой на множество враж­дебных уделов.

В 1479 г. ханский престол занял Бату-Мункэ, получивший имя Даян-хан. Ему удалось собрать в «единые поводья» весь монгольский народ, побе­дить непокорных, заключить мир с Китаем, возоб­новить с ним торговлю. Казалось, мир пришёл к исстрадавшемуся монгольскому народу... Но всё оказалось иначе. Умирая, Даян-хан разделил вла­дения между одиннадцатью сыновьями. Старшие получили уделы в южной Монголии, а самый млад­ший, Гэрэсэндзэ, наследовал коренной улус отца на севере страны. Снова возникли многочисленные владения, и никогда более Монголия не смогла вос­соединиться. Враждовали все со всеми: северные с южными, восточные с западными, вместе и пооди­ночке выступали против Китая.

В начале XVI в. в борьбу включилось Ойратское, или Джунгарское, ханство, чьи правители не могли забыть славы своего предка Эсэна. В пылу междоусобицы никто не заметил, как появилась опас­ность: на приграничных землях, в Маньчжурии, правитель племени маньчжу - Нурхаци - под­чинял себе один удел за другим.

Реальную угрозу первыми осознали правители южной Монголии. Многие из них, сочтя сопротив­ление бесполезным, признали власть Нурхаци. Лишь некоторые, подобно Лигдену, повелителю Чахарского ханства, попытались орга­низовать сопротивление. Однако стрем­ление объединить южномонгольские силы не принесло результата. В 1634 г. войско Лигден-хана было разбито маньчжурами, а сам он по­гиб. Его сын Эчжэ, пытавшийся продолжить борь­бу, через год был пленён и казнён. Чахарское хан­ство прекратило существование и под названием «Внутренняя Монголия» вошло в состав Маньчжур­ской империи.

В 1636 г. маньчжурский хан Абахай приказал собрать южномонгольских князей и объявил себя ханом Монголии. Независимыми от Маньчжурии ещё оставались северные и западные земли, но судь­ба их была предрешена.

Северная Монголия когда-то досталась сыну Ве­ликого хана Даяна, Гэрэсэндзэ. Подобно отцу, он перед своей кончиной поделил владения между се­мерыми сыновьями. Эти земли вошли в историю под названием «Семь халхаских хошунов», или Халха. К началу XVII в. самыми обширными и бо­гатыми из них были вотчины Тушету-хана, Цецен-хана и Сайн-нойон-хана, разделившиеся впоследст­вии на десятки ещё меньших наделов.

Правители Халхи не чувствовали угрозы со сто­роны маньчжурского Китая, где к этому времени умер хан Абахай и к власти пришёл его сын Шуньчжи, провозгласивший себя императором, основа­телем новой династии Цинь. Халха не поддержала борьбы южных монголов. Наоборот, её правители попытались заручиться дружбой правителей Ки­тая. Они даже согласились с тем, чтобы их сыновья и братья находились при дворе циньских импера­торов как заложники: теперь китайский император утверждал права халхаских князей на правление в их собственных владениях. Китай стал очень ис­кусно пользоваться этими возможностями, назначая или смещая правителей Халхи в своих инте­ресах. Главным оставалось ослабление и полное подчинение монголов, возможность использовать их против России, чьи владения к тому времени распространились до Амура.

В 1685-1686 гг. монголы приняли участие в военных действиях против русской крепости Албазин, а позже, в 1688 г., - против Удинска и Селенгинска в Забайкалье. Одновременно разгорается военный конфликт между Халхой и Джунгарским ханством, переросший в затяжную, изнурительную череду войн. Халхасцы во главе с Тушету-ханом опирались на поддержку Маньчжурии, а ойраты пытались заручиться помощью русского государст­ва, направляя своих послов в Москву.

Ойратский князь Галдан в 1683 г. вторгся в Халху, огнём и мечом уничтожая всё на своём пути. Тушету-хан с подданными бежал под защиту погра­ничных китайских гарнизонов, умоляя императора оказать помощь. Владыка Поднебесной империи в ответ потребовал, чтобы вся Халха перешла в мань­чжурское подданство.

Весной 1691 г. халхаские ханы съехались в ок­рестностях озера Долоннор, где в присутствии циньского императора и ханов Внутренней Монго­лии было оформлено вхождение в состав Китая Се­верной Монголии, которая отныне стала называть­ся Внешней и утрачивала политическую и экономи­ческую независимость. Император объявил себя богдыханом Монголии, а её земли - своей собст­венностью. Ойраты оказались один на один со сво­им врагом и боролись ещё более пятидесяти лет, пока большая их часть не была уничтожена.

В результате этих событий Халха оказалась ра­зорённой и обезлюдевшей. Уцелевшие жители бед­ствовали. Современник описываемых событий, рус­ский казак Григорий Кибирев писал: «А по той-де степи мунгальские жилища развоёваны... Люди бродят голодные меж камней и по степям и друг друга едят».

Когда не осталось веры в будущее возрождение Монголии, первоочередной задачей её лучших лю­дей стало сохранение национальной культуры. Зна­чительную роль сыграл глава буддийского духовен­ства Монголии Джебзундамбахутухта. Его деятель­ность в эти трудные годы вселяла надежду на об­ретение мира.

Уже в 1701 г. под его руководством начались работы по восстановлению первого буддийского мо­настыря Северной Монголии Эрдэни-Дзу, где он ос­новал и свою резиденцию-дворец Лавран. Пользу­ясь непререкаемым авторитетом среди соотечест­венников, он стремился поддерживать мирные от­ношения с циньским правительством, оказывал со­действие русским дипломатическим и торговым миссиям, проходившим через земли монголов.

Китай очень ревностно относился к деятельнос­ти хутухты и его преемников, боясь их усиления как политических лидеров народа. Поэтому, начи­ная с третьего монгольского хутухты, их стали из­бирать из среды тибетцев, надеясь, что чужеземцев монгольский народ никогда не поддержит.

Когда летом 1911 г. в Китае началось народное

восстание против ненавистного правления дома Цинь и Монголия заявила о своей независимости, 16 декабря в Урге, как называлась столица Вне­шней Монголии, в монастыре Дзунхурэ состоялась церемония восшествия на престол главы буддий­ской церкви Монголии богдо-гэгэна, получившего титул «Многими возведённого». Им было сформи­ровано правительство, которое начало проводить активную политику за воссоединение всех террито­рий Монголии и обретение ею независимости.

Монголов поддержала Россия, способствовав­шая подписанию в 1915 г. в городе Кяхте при учас­тии представителей монгольского и китайского правительств соглашения о предоставлении авто­номии Внешней Монголии. Однако уже в конце 1919 г. войска Китая под командованием генерала Сюй Шучжэна подошли к Урге, потребовав от пра­вительства богдо-гэгэна безоговорочно отказаться от автономии страны. Так была ликвидирована не­долгая по времени автономия.

ЕСУЙ И ЕСУГАН

У Чингис-хана была жена по имени Есуган, которую он очень любил за ум и красоту.

Есуган очень печалилась о беде, постигшей её родных и близких, весь та­тарский народ. Грозный хан не забыл, что татары умертвили его отца, и прика­зал уничтожить их всех, «сделать кормом для монгольских мечей». Кого убили на поле боя, кого прикончили, взяв в плен. Не оставили в живых ни женщин, ни стариков; убивали даже детей, меряя их по тележной чеке - кто выше, тому смерть, а кто ниже - рабство. Уцелели лишь немногие.

И вот задумала Есуган спасти от неминуемой гибели хотя бы сестру свою Есуй. Однажды она сказала мужу: «Есть у меня сестра-красавица. Достойна она тебя больше, чем я». Чингис-хан усмехнулся и спросил жену: «В самом ли деле так, уступишь ли ей своё место?» «Уступлю», - ответила Есуган.

Приказал Чингис-хан отыскать во что бы то ни стало Есуй, а когда нашли её и доставили к хану, он убедился в справедливости слов Есуган: удивительной красавицей была её сестра. Чингис сделал её своей женой.

ЕЛЮЙ ЧУ-ЦАЙ - ЧЕЛОВЕК НА ВСЕ ВРЕМЕНА

Елюй Чу-цай родился в 1189 г. Его отец был прямым потомком основателя киданьской императорской династии Ляо в Китае. После её падения и утверждения в стране чжурчжэней киданьская знать стала служить новым правителям, давшим своему государству название Цинь. Отец Елюй Чу-цая был образованным человеком и занимал высокие должности при дворе цзиньских императоров. Он умер, когда сыну было всего три года. Его воспитанием за­нималась мать, происходившая из аристократической китай­ской фамилии Ян и носившая почётный титул княгини Цишуй.

Елюй Чу-цай с детства проявлял интерес к различным на­укам. Он изучал математику, астрономию, астрологию, литературу, философию, знал китайский, киданьский, чжурчжэньский языки, а позже выучил и монгольский. Учителя не могли нарадоваться на прилежного и способного ученика, говоря, что для него нет непрочитанных книг, а его сочинения подобны произведениям настоящих писателей.

В 17 лет он сдал экзамены на занятие государственной должности и стал делопроизводителем в императорской канцелярии. Там, при дворе, он продолжал заниматься нау­ками, писать стихи. Между тем для страны наступали тяжёлые времена: монголы подошли к самым стенам «Средней столицы» - Чжунду. Император успел бежать на юг, в город Наньцзин, когда неприятель начал осаду Чжунду. Она продолжалась год, и всё это время Елюй Чу-цай был в городе, испытывая вместе с остальными горожа­нами все тяготы осадного положения и ужасы сдачи на милость победителя.

После падения Чжунду он укрылся в одном из буддий­ских монастырей и провёл там три года. В 1218 г. Елюй Чу-цай был вызван в ставку Чингис-хана. Неизвестно, умел ли завоеватель мира читать и писать, но уважал образованных, знающих людей, несмотря на их национальность или вероисповедание.

Представ перед лицом грозного хана, Елюй Чу-цай услышал из его уст: «Я отомстил цзиньцам за тебя!» Молодой учёный спокойно ответил, что его дед, отец и он сам служили императорам Цзинь, и сейчас, в трудный для них час, он не станет их врагом. Елюй Чу-цай за свою смелость мог поплатиться головой, но Чингис умел ценить мужество и преданность даже у побеждённых. Ему понравился Елюй Чу-цай, и он оставил его при себе.

В это время монгольская армия выступала в поход, но неожиданно выпал глубокий снег. Приближённые Чингис­хана стали уверять его, что это - дурное предзнаменование и нужно отложить выступление. Один Елюй Чу-цай заявил хану, что снег - белый, а цвет этот - знак победы и счас­тья. Чингис приказал войску выступать в поход, а Елюй Чу-цаю сказал: «Если ты знаешь о всех небесных делах, то что же говорить о делах людских» - и назначил его своим советником.

Поход действительно оказался удачным, монголы зах­ватили большую добычу, и Чингис-хан предложил Елюй Чу-цаю выбрать из неё всё, что тот захочет. Его уговаривали взять пленников - юношей и девушек, бесчисленное коли­чество шёлковых тканей, россыпи драгоценных камней и других сокровищ, а он попросил отдать ему несколько книг да два тюка сухой травы ревеня. Над ним подсмеивались за столь странный выбор. Однако через несколько недель в войсках началась повальная болезнь, от которой не знали, как спастись, и опять Елюй Чу-цай пришёл на помощь. Он поил заболевших целебным отваром ревеня и почти всех спас от верной смерти.

Чингис-хан внимательно наблюдал за словами и поведением своего советнике и часто говорил сыну Угэдэю: «Небо посылает нам мудрых, благородных и учёных людей. Они - опора государства. Один из них - Елюй Чу-цай, слушайся его советов». Чингис-хан умер, его преемником стал Угэдей, который не забыл завета отца и советовался с

Елюй Чу-цаем по многим важным государственным делам. Например, монгольская знать давно требовала предать смерти всё население завоёванных китайских земель, а земли превратить в пастбища. Такие планы ужасали Елюй Чу-цая, и он не раз говорил хану: «Ваше величество недавно взошли на императорский трон. Не запятнайте кровью белый путь». Он пытался внушить Угэдэю, что гораздо выгоднее, когда земли не пустынны, а заселены людьми, создающими много полезного и платящими налоги в казну. В конце концов он убедил хана сохранить китайцам жизнь. Они и не подозревали, кому обязаны своим спасением

На этом мудрый советник не успокоился. Он стал убеж­дать хана в том, что, «завоевав Поднебесную, сидя на коне, нельзя ею управлять, сидя на коне»; что дело управления требует опыта и знаний, к нему нужно привлекать подготовленных людей. Он говорил хану: «Ваше величество, Вы знаете, что для изготовления хорошего лука нужен хороший мастер, так неужели, чтобы управлять государством, не требуются мастера?» Опять соглашался хан Угэдей, и по всей стране объявили его приказ доставить в столицу учёных мужей, а если кто из них оказался в плену, освободить немедленно.

Занимаясь делами, Елюй Чу-цай успевал слушать одних и отвечать другим. Он никогда не гневался, не впадал в уныние и не радовался беспричинно. Он говорил своим подчинённым: «Хотя и много служебных дел, но только день принадлежит службе, а ночь - самому себе, и всё равно можно учиться».

В 1241 г. хан Угэдэй умер. Правительницей стала его жена Дорзгзнэ. При жизни мужа она старалась навредить Елюй Чу-цаю, а получив власть, пожелала отрешить его оm государственных дел. Глупость и капризы взбалмошной правительницы, интриги, постоянные ложные обвинения в государственной измене ускорили конец Елюй Чу-цая. Он умер в 1243 г. Дорэгэнэ распорядилась произвести в его доме обыск, уверенная, что он утаил часть государственной казны. Каково же было удивление недоброжелателей, когда они обнаружили там всего несколько гуслей-цинь да сочинения самого Елюй Чу-цая.

Был ли счастлив этот человек, всю жизнь трудившийся для других? Этого мы не знаем. Но он вырастил двух сыновей, пятерых внуков и одиннадцать правнуков, ставших достойными людьми. Благодарные потомки поставили на его могиле, на горе Дунвэншань, небольшой храм, в котором находились каменные плиты с надписями, рассказывавшими о жизни этого выдающегося человека.

ЧИНГИСХАН И ЧАНЬ-ЧУНЬ

Три дня никого не допускал к себе грозный Чингис-хан. Он не хворал, не развлекался, а думал. Всё, казалось, у него есть. Владения его были беспредельны, войско не зна­ло поражений, сокровищам нет числа, жёны - красавицы, дети выросли, внуки народились, есть кому дело продол­жить. Только нерадостно было хану: жизнь проходит, смерть не за горами, а как бы славно было вернуть моло­дость, пожить ещё... Рассказали ему однажды, что есть в Китае учёные люди, последователи мудреца Лао-цзы, отга­давшего секрет вечной жизни. Среди них самый известный

Чань-чунь. Хан приказал доставить его в свою ставку.

Больше года длилось путешествие Чань-чуня из Китая в Среднюю Азию, где находился в это время Чингис-хан. Очень не хотелось Чань-чуню отправляться в путь, да и года не те, 75 лет - шутка ли.

Цю Чу-цзи, которого на родине, в Китае, знали под его монашеским именем Чань-чунь, родился в 1148 г. За долгие годы жизни он приобрёл славу образованнейшего человека своего времени. Он был учеником основателя даосской школы «Цюань чжэнь» («Полная чистота»), а после смерти учителя сам возглавил её. Он и его последователи проповедовали учение о дао - основе мира, занимались поиском философского камня - «дань», открывавшего путь к бессмертию и безграничным возможностям.

Монашеская община и миряне не хотели отпускать учите­ля в далёкое путешествие, но отказаться - значит вызвать гнев монгольского хана, навлечь новые беды на китайцев.

И Чань-чунь прибыл в ставку Чингис-хана. Теперь предстояло самое трудное: рассказать об учении, которое исповедовал Чань-чунь, так, чтобы хан его понял. Он загово­рил о причинах жизни и смерти, о пути к бессмертию. Он объяснил хану, что если долго смотреть на что-либо, то от этого портится кровь, а если лежать, страдает дыхание; от сидения изнуряется мясо, от стояния - кости, от хождения

Жилы. Надо помогать телу преодолевать усталость и немощь, для чего следует поочерёдно принимать опреде­лённые позы - тигра, оленя, медведя, обезьяны и т. д.

Чань-чунь учил Чингис-хана массировать глаза и уши для сохранения слуха и зрения. Он убеждал хана поднимать волосы вверх и больно дёргать за них, чтобы они не теряли свой цвет, не становились седыми. Объяснил, что, как и всё в мире, душа и тело истощаются и приходят от постоянного утомления в разрушение. Поэтому, если предаться спокойствию и беззаботности, питаться хорошей пищей, принимать необходимые лекарства, совершать определённые дыхательные упражнения, то можно прожить 100 лет, а то и больше, достичь подлинного бессмертия.

Хан узнал, что правила приёма пищи, как и её состав, строго определены, и их нельзя нарушать. Всякая материаль­ная пища сокращает жизнь. Поэтому питаться нужно собст­венной слюной, ведь недаром древние мудрецы называли её «золотой пищей». Если научиться правильно накапливать её и глотать, то человек не будет знать чувства голода, укре­пит тело и дух. Но ещё лучше, убеждал Чань-чунь Чингис-хана, питаться воздухом, и предлагал начать обучение этому немедленно.

Ещё Чань-чунь рассказывал Чингис-хану о возможности продлить жизнь, принимая волшебные пилюли, в состав которых входили различные вещества - киноварь, золото, серебро, чудотворная трава чжи, пять разновидностей яшмы, жемчуг, конопля и т. д. Возможно, он и убедил бы хана принять на пробу одну из таких пилюль, если бы тому вовремя не шепнули, что многие китайские императоры, приняв пилюли, «меняли одежды» или «восходили на вершины гор», говоря попросту, умирали.

Чингис-хан решил не рисковать. Он отпустил Чань-чуня домой, куда тот благополучно вернулся через четыре года, привезя ханский указ об освобождении от налогов и других повинностей всех даосов - последователей учения, с которым он так старательно знакомил монгольского хана.

Монголы - объединение родственных центральноазиатских племен монголоидной расы. Первые упоминания о монгольских племенах появились в китайских исторических хрониках в VII-X вв. В XI-XII вв. монголы занимали примерно туже территорию, что и ныне. Каждый монгольский мужчина с детства готовился стать воином, все представители кочевых племен мастерски владели мечом, луком и копьем. Основным их занятием было кочевое скотоводство, охота и разбой в степях на пути китайских торговых караванов. В начале XIII в. ряд племен объединились под властью Чингисхана (Тэмуджина) и образовали единое монгольское государство. К этому времени кочевое скотоводство стало малопродуктивным из-за изменения климата, и мечты монголов о богатой и сытой жизни оказались целиком связаны с ограблением не воинственных, но богатых соседних народов. Вскоре после образования Монгольского государства начались военные походы кочевников, продолжавшиеся около двух столетий. Чингисхану удалось создать высокобоеспособное, дисциплинированное и маневренное конное войско, равных которому не было ни в Азии, ни в Европе. К 1211 г. Чингисхан подчинил все основные племена Сибири и обложил их данью. В 1218 г. монголы покорили Корею. К 1234 г. они завершили завоевание Северного Китая. В процессе завоевания монголы заимствовали у китайцев различную военную технику, а также научились осаждать крепости при помощи стенобитных и осадных машин. В 1219-1221 гг. войска Чингисхана прошлись огнем и мечом по территориям центральноазиатских государств и разграбили множество богатых городов, в том числе Бухару, Самарканд, Мерв и Ургенч. После разгрома войск хорезмшаха Мухаммеда монгольские отряды вторглись в Северный Иран, а затем разбили грузинское воинство и разрушили несколько древних торговых городов на Кавказе. Проникнув на Северный Кавказ через Ширванское ущелье, монголы столкнулись с половцами и истребили их значительную часть, используя хитрость и коварство. Продолжив движение к Днепру, монголы впервые встретились с русскими воинами и победили их в битве на р. Калка в 1223 г. К концу жизни Чингисхана в 1227 г. в руки монголов попали огромные территории от Тихого океана на востоке до Каспийского моря на западе. Еще при жизни Чингисхан разделил огромную империю между сыновьями на улусы, которые оставались в составе единого государства еще 40 лет после его смерти. Улус Угедэя - собственно Монголия и Северный Китай, улус Чагатая - Средняя Азия, улус Джучи - пространства к западу и югу от Иртыша до Уральских гор, Аральского и Каспийского морей. В 40 гг. XIII в. выделился еще один улус, охватывавший часть Ирана и Закавказье, который был отдан внуку Чингисхана - Хулагу. Монгольская династия Хулагидов правила на Ближнем и Среднем Востоке с середины XIII до середины XIV вв. Ее представители носили титул ильханов. Государство Хулагидов включало Иран, большую часть современного Афганистана и Туркмении, большую часть Закавказья, Ирак и восточную часть Малой Азии до р. Кызыл-Ирмак. Среди вассалов и данников Хулагидов были Трапезундская империя, Грузия, Конийский султанат, Киликийское армянское царство, Кипрское королевство. Руководящей силой государства Хулагидов была монгольская знать, но чиновничий аппарат состоял в основном из представителей иранских аристократических родов. Ильхан Газан-хан (1295-1304) сблизился с мусульманской чиновной и духовной знатью, принял ислам и сделал его государственной религией. Однако в середине XIV в. государство Хулагидов вследствие народных восстаний, сепаратизма монголо-тюркских феодалов, упадка городов и торговли распалось на несколько частей. Процесс распада великой монгольской империи шел и в других монгольских владениях. В начале XIV в. улус Джучи распался на Синюю и Белую Орду. Впоследствии за Белой Ордой, располагавшейся в бассейне Волги и Дона, в Крыму и на Северном Кавказе, закрепилось название Золотой Орды.

Византийский словарь: в 2 т. / [ сост. Общ. Ред. К.А. Филатова]. СПб.: Амфора. ТИД Амфора: РХГА: Издательство Олега Абышко, 2011, т. 2, с.90-91.

Первым из историков советской эпохи, кто решился подвергнуть достаточно решительной критике легенду о "монголо-татарском нашествии и иге", содержащуюся в официальной историографии, был Лев Николаевич Гумилев.

Сочиненная китайскими и персидскими историографами и поддерживаемая различными историками "по монголам" дошла до настоящего времени практически в неизменном виде. Но официальная концепция истории "древних монголов" подвергалась ранее и подвергается, особенно в последнее время, достаточно обоснованному сомнению и критике в различных аспектах и различными авторами.

Вразумительные и обоснованные ответы на главные вопросы до сих пор не получены: чем объясняются их успехи в создании Державы, каковы причины ее последующего распада и необъяснимого "бесследного растворения" самого "этноса древних монголов" среди других народов, обитающих и доныне на обширнейшей территории Евразии. Но, что наиболее важно, нерешенным остается вопрос об этнической принадлежности государствообразующего народа средневековой Монгольской империи - соплеменников Чингисхана.

Основной причиной наличия до настоящего времени в европоцентристской (а также в китайской) исторической науке легенды о "древнемонгольском чуде" и поддержки общепризнанной концепции истории о происхождении Чингисхана из рода "этнических первомонголов" (предков халха-монголов) и создания ими Монгольской империи, является политизация историографии, несомненно, имевшаяся в момент создания данного мифа.

Основной целью, с которой в европейской историографии был поддержан миф о древних монголах как полудиких кочевниках, каким-то чудом (то есть, совершенно случайно) сумевших создать огромную и устойчивую евразийскую Державу. Причем, Державу с передовым для своего времени и "отвечающим потребностям всего сообщества народов государства монголов" законодательством и системой государственного управления, с передовыми для своего времени экономикой и культурой. Очевидно, была задача внедрения в общественное сознание мнения о несомненно передовом характере Западной цивилизации по сравнению с остальными, то есть Восточноевропейскими и, тем более, Восточными. Таким образом, отрицалась сама возможность наличия Евразийской цивилизации, сопоставимой с Западноевропейской по культурному и экономическому уровням развития. Этот миф был сохранен с незначительными изменениями и в советской историографии сообразно с национальной политикой и с государственно строительными потребностями.

При рассмотрении "загадки древних монголов", в вопросе об их этнической принадлежности, полагаю, необходимо руководствоваться определением этноса, данным Л.Н.Гумилевым: "Этносы - естественно сложившиеся несоциальные коллективы людей, различные народы". Этносы состоят из людей, которых отличает, наряду с другими признаками (антропологическими, лингвистическими) определенный, присущий только членам данного этноса, стереотип поведения, усваиваемый ими в раннем детстве от родителей и соплеменников и по которому они определяют (узнают) друг друга. Неотъемлемым, также приобретаемым с раннего детства объективным признаком (выражением) этого стереотипа является самоидентификация представителя этноса, выражающаяся в этническом самоназвании."

Нельзя искусственно, "по команде", создать тот или иной этнос. Например, "советский", либо другой "народ" будет уже политической системой, социальной общностью людей, а не этносом как таковым. И данная общность не будет обладать теми качествами, которыми обладает этнос, даже будучи наделенным "своим языком, письменностью" и т.п. И главное, не будет обладать единством и устойчивостью как система, объединяющими качествами того или иного уровня. Примером тому является "развал" Советского Союза, когда " союз нерушимый " практически в одночасье превратился в 15 свободных республик, не желающих с этим самым союзом иметь ничего общего.

Официальная история предлагает свой вариант решения данной проблемы: этнос "древних монголов" сохранился частью в Монгольской Народной Республике и, в основном, (примерно 70% от общего их количества) во Внутренней Монголии (автономном районе Китайской Народной Республики) в виде народа халха-монголов. Халха-монголы (самоназвание "халха"), как утверждают официальные историки, и сохранили язык своих предков "древних монголов", антропологические признаки (монголоидная раса континентального типа), и навыки основного способа хозяйствования (кочевое скотоводство). Сохранилась также склонность к соответствующему образу жизни у основной части данного народа в виде привычки жить в юртах, передвижных жилищах. В остальных же частях Евразии, где была распространена власть Державы Монголов, как утверждают официальные историки, этнос "древних монголов" не сохранился, так как был ассимилирован ("растворился") завоеванными им же народами за очень короткое по историческим меркам время, разные авторы называют разные периоды времени от 10-20 до 100 лет. Соответственно, именно поэтому, надо полагать, "древние монголы" не успели оставить нигде письменных документов, свидетельствующих об их государственной деятельности, на своем (старом халха-монгольском) языке, датируемых не позднее XVIII века.

Однако имеется множество исторических сведений, вполне заслуживающих доверия, что и название, и самоназвание данного этноса "древних монголов" обозначались одним и тем же словом "татар ". Академик В.П.Васильев пишет: "Мнение наше о происхождении названия монгол разнится от толкований, принятых другими [историками западниками]. Мы полагаем, что имя это не носили действительные подданные Чингисхана до принятия им императорского титула [в 1206 году], и что не только тот улус, в котором он родился, но и единоплеменные с ним поколения, если и имели только общее название, то оно было не иное, как татар".

При этом В.П.Васильев подчеркивает, что два наименования - "Татар" и "Татань", встречающиеся в китайских источниках, означали исключительно одно и то же племя, этническую общность татар. Второе наименование "татань" появляется в связи с искажением названия "татар" специфичным китайским языком, в котором отсутствует буква "р", а так оба слова означали одну и ту же этническую общность (народность либо народ).

В.П.Васильев избавляет нас от путаницы, внесенной историками западниками, благодаря "помощи", оказанной китайцами и персами, в виде предоставления им легенды "об этнических первомонголах, соплеменниках Чингисхана". "Нет необходимости думать, что имя Татар или Татань было прежде Чингисхана общим для всех племен, которые после прозвали монголами. Европейским ориенталистам, давно знакомым с этим именем, не знаю почему, захотелось отделить слово Татар от Татань. Первое, говорят они, было название одного только поколения (племени, народа), которое было покорено Чингисханом, второе общее всем народам Монголии".

Обратимся к Мэн-хун, китайскому путешественнику, южносунскому послу, направленному к монгольскому наместнику в Северном Китае, оставившим древнейшее известное сочинение, специально посвященное монголам. Там слово "Татар" употребляет наряду с "Татань", потому что китайский язык всегда искажает иностранные названия. Китайское слово "Татань" никогда не было исключительно общим названием всех племен, живших в Монголии. Это было название только одного племени, которое "было занесено к горам Инынань из внутренностей Маньчжурии", вероятно, в VI-VII веках н.э. Это племя (народность) было "потом, может быть, оттеснено далее на север", и "во время владычества киданей (X-XI века) история застает их на северо-западе от Дансянов (Сайно-Алтай и Джунгария)". Татары позже упоминаются в летописях также как группа племен (народ), "окружавшие Шато" и оттуда, с запада, по данным китайца Мэн-хуна, они приходят снова на восток Евразии. И именно тогда "поколение Татар при Чингисхане стало царственным", а вовсе не было им "уничтожено" вопреки утверждениям официальных историков. И этническим же названием родного племени (народа) Чингисхана было наименование "татар ".

Еще более конкретно о татарах Чингисхана пишет арабский учетный Иззеддин Абульхасан Али Эльджезери, известный более под именем Ибн аль Асира, родившийся в 1160 году в Месопотамии и умерший в 1233 году, то есть фактически очевидец происходящих на мировой сцене событий. Описывая вторжение армии Чингисхана в Туркестан и Мавераннехр, он пишет "В этом (617 по мусульманскому летоисчислению) году в страны ислама явились Татары , большое тюркское племя , места обитания которого горы Тамгаджския, около Китая; между ними и странами мусульманскими более 6 месяцев (пути). Причина их появления была такая: царь их, по прозванию Чингизхан, известный под именем Темучина, покинув свои земли, двинулся в страны Туркестана..." (В.Тизенгаузен "Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды"). То есть, арабский летописец, современник событий, явно указывает, то народом Чингисхана было именно тюркское племя татар. Не упоминают о "монголах", последовательно называя их "татары" и другие арабские авторы, например, Мухьиэддин Абульфадл Абдаллах (умер в 1293 году в возрасте 72 лет), Джамаледдин Абуабдаллах Мухамед Ибнсалем (умер в 1298(-8) году в возрасте 98 лет). Это показывает, что арабы не употребляли имя "монголы", хотя были прекрасно осведомлены о тюркском племени татар, царем которых был "Темучин по прозванию Чингизхан".

Рассмотрим теперь вопрос о соотношении в истории названий "татары" и "монголы", о происхождении "имени монголов", которое также считаются "доныне не решенными исследователями" и, более того, "далекими от удовлетворительного разрешения".

Мэн-хун ясно говорит, что "татары даже не знали, откуда взялось название монголов". Мухури, ближайший соратник и соплеменник Чингисхана, при обращении с китайскими чиновниками, постоянно называл себя татарским человеком. Следовательно, название монгол было, на первых порах, чисто официальное, и, таким образом, эти два названия (из которых последнее пересилило в силу той же официальности) ввели в недоумение не только европейских ученых, но и Рашид Ад Дина, и, может быть, его современников, которым показалось, что "название монгол должно было существовать с давнего времени".

Таким образом, название "монгол" было официальное, означало династию и подданных Державы Чингисхана, поэтому к татарам как к этносу привилось слабо, так как уже было имя сложившейся народности татар.

Как пишет Мэн-хун, "прежде был народ Мэнгу, который был страшен Чжурчженям, и старшина которых провозгласил себя императором. После они были истреблены, однако же, когда Чингисхан основывал империю, перебежавшие к нему Цзиньские подданные научили его принять название этого народа, чтобы навести страх на Цзиньцев", тогда и появилось понятие "монголо-татары" (по-китайски звучит "мэн-да"). То есть, название, принятое Чингисханом, имело глубокий смысл, оно напоминало народ, враждебный Цзиньцам.

С момента провозглашения Империи в 1206 году "Тэмучэнь принимает титул Чингисхана и дает своей державе имя Монголов". Имя державы дословно звучало, как передает китайский автор, "Мэнъ-гу", в значении "получивший древнее" в соответствии с иероглифами (которыми писалось на китайском языке, в письмах к цзиньцам) название державы монголов.

Заметим, что слово "Мэнгу" на "древнетюркском" означало "вечно". Подчеркивая, что "прежние Мэнгу", истребленные чжурчженями задолго до основания Державы Монголов, были совершенно другим, отличным от этноса Чингисхана и его "монголов" народом, В.П.Васильев объясняет, что Чингисхан и его соратники подбирали вначале название державы, и затем иероглифы, подходящие по смыслу этого названия. И прежде, скорее всего, было подобрано название державы и династии - "мэнгу" (смысл - "вечно", а прилагательное от него "мэнгел" - "вечный", "вечная"). И это слово, многократно транскрибированное разными авторами, и превратившись в слова "монгал", "магул", "моал", вариант "монгол" дошел до нас.

Наиболее подходящие по смыслу китайские иероглифы означали, скорее всего, "получить древнее" ("сохранить древнее"). Тут совпадало и созвучие иероглифа с названием народа "менгу" (мэн-ву, мингу), который был до того "страшен чжурчженям", врагам татар Чингисхана. Так название, принятое Чингисханом, имело двойной смысл: именно иероглиф имел значение, но звук напоминал народ, некогда враждебный Цзиньцам, поэтому устрашал их.

Вот еще некоторые сведения по истории родного этноса Чингисхана из китайских источников, переведенных В.П.Васильевым: "Вышедшее из Маньчжурии под давлением воинственных полукочевников киданей одно отдельное племя, поселившееся у Иньшаня, прозвалось Датанями (Татарами), это имя сделалось известном в Китае при Танской династии" (начало VII века). Во время владычества киданей история застает их на северо-запад от дансянов, тугухунцев и тукюэ", от гор Иньшань в сторону Алтая и Джунгарии.

В 870 году летописцами отмечаются совместные с тюрками шато боевые действия древних татар против китайцев. Имеются сведения о том, что татары предоставляли убежище лидерам тюрок шато. В.П.Васильев поясняет, что тюркские племена, обитавшие в степи Шато (тукюэсцы или шатосцы), в VIII-IX веках мигрировали на восток, "на северную сторону хребта Иньшань". Те же племена описываются и у Л.Н.Гумилева, он называет шатосцев "тюрками шато, потомками среднеазиатских хуннов". К этому же времени история относит и появление в этой местности Татаней. В IX веке история не упоминает уже о шатосцах в этих местах. Напротив, при киданьской династии являются здесь Дадане (Татары). Следовательно, оба рода смешались друг с другом, и были оттеснены натиском киданей и тангутов царства Ся, далее на север и на запад, и уже при Чингисхане, совершив, по выражению В.П.Васильева, "круговое вращение" своей миграции, татары Чингисхана пришли с запада (со стороны Шато - Джунгарии) снова на восток Евразии, где "поколение Татар при Чингисхане стало царственным".

Таким образом, примерно в VII-VIII веке на пространствах Центральной Евразии от Иньшаня до Джунгарии и далее до Алтая, Урала и Волги и далее, шло "смешение" и расселение "тюркских родов". Главную роль в образовании нового этноса играли древние татары, вышедшие ранее из Маньчжурии, тюрки шато и частично уйгуры. Бесспорно, этнос татар в ходе расселения на Запад включал в свой состав и "другие тюркские роды", обитавшие в Великой Степи. Но соплеменники Чингисхана, как следует из работ В.П.Васильева и Л.Н.Гумилева, "монголы до Чингисхана", еще "в XI-XII веках назывались татары".

Здесь необходимо привести пояснения, основываясь на данных В.П.Васильева, относительно распространенного мнения "о делении разноплеменных кочевников Центральной Азии от Китайской стены до Сибирской тайги" на "белых, черных и диких татар".

Истоки ошибочного представления о подобном якобы смешении и одновременно делении средневековых татар как "всех кочевников с общим названием татар" в следующем: подобное разделение существовало, но исключительно внутри одного народа датань (татар), и относится проявление этого деления примерно к VIII-X векам.

Мэн-хун пишет о соплеменниках Чингисхана: "(Это) поколение происходит от шатосцев и составляет особенный род. Они разделяются на три вида: черных, белых и непокорных (диких). Князь Субутай происходит от белых татар. Нынешний император Чингис, его полководцы, министры и главнейшие чиновники, все принадлежат к черным татарам. Главнокомандующий всех войск, канцлер всех провинций, великий князь Мухури - черный татарин, китайцы зовут его Мэ-хоу-ло, в бумагах пишут Моу-хэ-ли. Все это от исковерканности южного и северного наречия, я сам при свиданиях с ним (Мухури) слышал, как он называл себя всякий раз татарским человеком".

Таким образом, китайцы, и не только они, называли родной народ Чингисхана как до него, так и время его правления одинаково - татарами.

Как следует из изложенного, соплеменников Чингисхана, "древних монголов", как их ныне привыкли именовать официальные историки, все современники, которые их знали достаточно хорошо, и друзья, и враги, именовали именно "татарами" и до эпохи Монголов, и в эпоху Монголов, и позже.

Можно сделать вывод: при сопоставлении сведений, приводимых Л.Н.Гумилевым и В.П.Васильевым, и сведений из других источников, авторы которых являются представителями разных времен и народов, становится ясно, что именно смешение этносов древних маньжуро-иньшанских татар, тюрок шато и части уйгуров послужил толчком для начала этногенеза и рождения нового этноса "татар".

Это и было возникновение "татар" - средневекового народа, "одного из многочисленных тюркских степных племен", "большого тюркского племени, царь которого был Чингисхан". И сам Чингисхан происходил из этого же самого "тюркского племени", этническое название и самоназвание которого было "не иное, как Татар".

С падением киданьской империи в начале XII столетия окончился период ранних государств, существовавших на территории Центральной Азии, и начался новый этап, ознаменовавший собой выход монгольских племен на историческую арену. В образовании монгольской нации преимущественную роль сыграли монгольские племена кереитов, татар, а также найманов.

В основном они занимались кочевым скотоводством, меновой торговлей, знали ремесла. Во второй половине XII столетия усилился процесс феодализации среди монгольских племен. В этот период монголы Трехречья, обитавшие в бассейне рек Онон, Керулен и Тола, образовали союз Хамаг монгол, которым управлял Хабул-хан .

Внук Хабул-хана по имени Тэмуд-жин после долгой и упорной борьбы был в 1206 году провозглашен великим ханом - Чингис-ханом на курилтае - съезде монгольской знати на реке Онон. Так впервые на огромной территории было создано объединенное централизованное государство монгольских племен .

Чингис-хан, создав монгольское государство, еще более интенсивно проводит завоевательную политику, в результате которой образовалась колоссальная империя. Кроме Монголии она включала Северный Китай, Восточный Туркестан, Среднюю Азию, степи от Иртыша до Волги, большую часть Ирана и Кавказа . Монгольские завоеватели варварски опустошали цветущие очаги цивилизации тогдашнего мира. Иго чингисидов затормозило на длительное время хозяйственное, политическое и культурное развитие целого ряда стран Азии и Европы. Захватнические войны монгольских феодалов не только причинили неисчислимые бедствия народам завоеванных стран, но были пагубны и для массы простых аратов, пагубны для самой Монголии. Они способствовали разобщению монгольской народности, истощали людские ресурсы, обусловили длительный политический, экономический и культурный ее упадок в последующие века.

Империя Чингис-хана не имела общей экономической базы и представляла собой конгломерат племен и народностей, попавших под тяжелое иго монгольских феодалов и испытавших гнет военно-административного управления завоевателей. В конечном счете итогом могло быть только одно: распад этой столь же непрочной, сколь огромной державы . Еще при жизни Чингис-хана его империя была разделена между четырьмя сыновьями - Джучи, Джагатаем, Угэ-дэем, Тулуем и внуками - Хулагу-ханом и другими.

Хотя Монгольская империя оставила на страницах истории черный след, нельзя отрицать ряда примечательных, прогрессивных явлений, больших перемен, происшедших в культурном развитии монголов.

Образование Монгольской феодальной империи создало предпосылки для знакомства монголов с культурным наследием народов, живших ранее на территории Монголии, а также.для взаимодействия с культурным наследием многих государств и народов Азии и Европы .

При чингисидах монгольская знать покровительствовала различным религиям: буддизму, конфуцианству, исламу, христианству и так далее . В этот период при дворе императора Хубилая выдвинулся тибетец Пагба-лама Лодойджалцан (1234-1279), носивший титул "царя веры в трех странах" - Тибете, Монголии, Китае . Его деятельность имела не только религиозный, но и просветительский характер. Им был составлен монгольский алфавит - "квадратное письмо", в котором использованы элементы тибетского письма. Хотя в это время монголы пользовались уйгурской, тибетской и китайской письменностью, "квадратное письмо" в 1269 году было объявлено государственным официальным письмом в Монгольской империи. Начинает создаваться письменная история монголов, которая, к сожалению, не сохранилась до наших дней, но была широко использована в последующих средневековых исторических сочинениях китайских и персидских авторов. Например, при создании "Сборника летописей" ("Джами"ат-таварих") крупнейший историк XIV века Рашид-ад-дин использовал, помимо персидских источников, сохранившиеся в архиве ильханов части "Золотой книги" ("Алтан девтер") - официальной истории Чингис-хана, его предков и преемников, написанной на монгольском языке. Кроме того, он привлекал сведения, сообщенные ему представителем великого хана при персидском дворе - Болотом Чан-саном .

В начале XIII века появляется первый кодекс монгольских законов "Великая яса". К этому же времени относится и шедевр монгольской литературы "Сокровенное сказание" - история-хроника, написанная эпическим стилем, свидетельствующая о связи монгольской литературы с устным народным творчеством, монгольским эпосом . Это памятник, отразивший языковую культуру средневековой Монголии.

К "Сокровенному сказанию" близко примыкает ряд произведений, в которых нашли выражение народное творчество, а также черты героического эпоса прошлого. Из таких произведений на протяжении веков большой популярностью пользовались "Повесть о двух скакунах Чингиса", "Поучения Чингиса младшим братьям и сыновьям", вошедшие в состав летописи XVII века "Золотые застежки" ("Алтан товч") Лувсандандзана . Особое место среди этих произведений занимает "Шастра о мудрых беседах мальчика-сироты с девятью военачальниками Чингиса", где впервые в качестве главного персонажа появляется образ никому не известного мальчика-сироты, своей мудростью и прозорливостью превосходящего знатных и богатых .

В 1930 году в Поволжье была найдена берестяная грамота XIII-XIV веков, относящаяся ко времени Золотой Орды. На ней была записана песня на монгольском языке. В этом чудом сохранившемся до наших дней произведении народного творчества нет проявлений воинственности, призыва к грабежам и насилиям .

Начиная с XIV века на монгольский язык переводятся произведения индийской, китайской, тибетской, персидской и уйгурской литературы. Среди них "Бодичарья-аватара", "Банзрагч", в переводе знаменитого литератора-монаха Чойджи-Осора (XIV в.), "Алтан гэрэл" в переводе ламы Шарав-сенге (XIV в.), "Субашид" Сакья-пан-Дита Гунгаджалцана в переводе Соном-Гара, "Ачлалт-ном", излагающее учение Конфуция, и другие.

Наряду с традициями рукописной книги, в Юаньской империи было организовано книгоиздание ксилографическим способом и учрежден специальный комитет, который осуществлял литературные переводы и издания книг .

В XIII-XIV веках интенсивно развиваются не только монгольская литература, но и другие сферы культурной деятельности монголов, в частности строительство. Монголы знали различные типы жилья, приспособленные к условиям кочевой жизни: войлочные юрты, шатры разных размеров, палатки .

Со времен монгольского государства известны юрты, устанавливавшиеся на телегах и предназначенные для далеких перекочевок. Обнаруженные при раскопках Кара-Корума огромные железные втулки к осям телег дают представление об их размерах . Например, расстояние между колесами такой повозки составляло более шести метров и везти ее могли 22 быка.

Очевидец описывал их так: "Дом, в котором они (монголы. - Н. Ц.) спят, они ставят на колеса из плетеных прутьев: бревнами его служат прутья, сходящиеся кверху в виде маленького колеса, из которого поднимается ввысь шейка наподобие печной трубы; ее они покрывают белым войлоком, чаще же пропитывают также войлок известкой, белой землей и порошком из костей, чтобы он сверкал ярче; а иногда также берут они черный войлок. Этот войлок около верхней шейки они украшают красивой и разнообразной живописью. Перед входом они также вешают войлок, разнообразный от пестроты тканей. Именно они сшивают цветной войлок или другой, составляя виноградные лозы и деревья, птиц и зверей" .

"Кроме того, они (монголы. - Н. Ц.) делают четырехугольные ящики из расколотых маленьких прутьев величиной с большой сундук, а после того с одного края до другого устраивают навес из подобных прутьев и на переднем краю делают небольшой вход; после этого покрывают этот ящик, или домик, черным войлоком, пропитанным салом или овечьим молоком, чтобы нельзя было проникнуть дождю... В такие сундуки они кладут всю свою утварь и сокровища, а потом крепко привязывают их к высоким повозкам, которые тянут верблюды... Женщины устраивают себе очень красивые повозки... Один богатый монгол или татарин имеет таких повозок с сундуками непременно 100 или 200... И когда они останавливаются где-нибудь, то первая жена ставит свой двор на западной стороне, а затем размещаются другие по порядку... Таким образом один двор богатого монгола будет иметь вид как бы большого города..." .

Помимо таких передвижных юрт, у монгольских ханов были и другие жилища весьма значительных размеров. Как сообщает Плано Карпини, при церемонии восшествия Гуюка на ханский престол в 1246 году на берегу реки Тамир "...был воздвигнут большой шатер, приготовленный из белого пурпура... он был так велик, что в нем могло поместиться более двух тысяч человек, а кругом была сделана деревянная ограда, которая была разрисована разными изображениями" .

Шатер, который вмещал столько людей, должен был обладать прочностью, устойчивостью и в то же время простой конструкцией, что присуще сборно-разборной архитектуре. Такие шатры украшали завесами, на которых вышивкой и аппликацией из шелка, войлока, шерсти изображали растения и животных. Рассказывая еще об одном праздничном шатре, Плано Карпини описывает его так: "Шатер же этот (именуемый Золотой Ордой. - Н. Ц.) был поставлен на столбах, покрытых золотыми листами и прибитых к дереву золотыми гвоздями, и сверху и внутри стен он был крыт балдахином, а снаружи были другие ткани" .

В Монголии в XIII-XIV веках в традициях кочевой архитектуры создавались многочисленные временные полукочевые и кочевые ставки и дворцы. Например, Дзун орд (Восточный дворец) находился на берегу реки Керу-лен, Барун орд (Западный дворец) - в отрогах монгольского Алтая. Главнейшими считались дворцы четырех жен Чингис-хана. Монгольские ханы имели временные дворцы-ставки, куда они перекочевывали во время летней жары. Это были Шар орд (Желтый дворец) и Алтан орд (Золотой дворец) .

По мере развития монгольского государства и сложения социально-административной системы управления политическими, экономическими и культурными центрами империи становились завоеванные города или новые, недавно возникшие на месте ханских ставок и обстраивавшиеся согласно вкусам монгольской знати. Одним из наиболее известных городов был Кара-Корум - столица монгольского государства в XIII-XIV веках. Его открыла и изучала советско-монгольская археологическая экспедиция под руководством С. В. Киселева.

Согласно письменным источникам, впоследствии подтвержденным и археологическими данными, Кара-Корум основан Чингис-ханом в 1220 году как большой военный центр. Однако всего за пятнадцать лет он превращается в административную и культурную столицу империи .

Большие строительные работы в Кара-Коруме развернулись при хане Угэдэе (1228-1241). Великий хан издал указ, по которому каждому из его братьев, сыновей и прочих царевичей надлежало построить в Кара-Коруме по прекрасному дому .

По свидетельству В. Рубрука, побывавшего в Кара-Коруме в описываемый период, город производил незабываемое впечатление. Помимо великолепного ханского дворца, где находилось знаменитое серебряное дерево - шедевр пленного мастера-торевта Вильгельма Парижского , и дворцов монгольской знати, в городе было два квартала: ремесленный и торговый. За пределами этих кварталов находились "...двенадцать кумирен различных народов, две мечети... и одна христианская церковь на краю города. Город окружен глиняной стеной и имеет четверо ворот. У восточных продается пшено и другое зерно... у западных продают баранов и коз; у южных продают быков и повозки; у северных продают коней" .

В. Рубрук оставил описание не только города, но и ханского дворца, называвшегося Тумэн-амгалан (Десять тысяч лет мира). "Дворец этот напоминал церковь, имея в середине корабль, а две боковые стороны его отделены двумя рядами колонн; во дворце три двери, обращенные к югу". Перед средней дверью находилось знаменитое серебряное дерево. Возле его "...корней находились четыре серебряных льва, имевших внутри трубу, причем все они изрыгали белое кобылье молоко. Внутри дерева были проведены четыре трубы вплоть до его верхушки; отверстия этих труб были обращены вниз, и каждое из них сделано было в виде пасти позолоченной змеи, хвосты которых обвивали ствол дерева. Из одной из этих труб лилось вино, из другой... очищенное кобылье молоко... из третьей... напиток из меда, из четвертой рисовое пиво... На самом верху сделал Вильгельм ангела, державшего трубу... А на дереве ветки, листья и груши были серебряные... Сам хан сидит на возвышенном месте с северной стороны, так что все его могут видеть. К его престолу ведут две лестницы: по одной подающий ему чашу поднимается, а по другой спускается. С правого от него боку, то есть с западного, помещаются мужчины, с левого - женщины. Дворец простирается с севера на юг" . Раскопки, проведенные в Кара-Коруме, частично подтвердили, частично дополнили сообщения письменных источников. Здания возводились из хорошо сформованного и обожженного кирпича. Они были оборудованы отопительными системами, при которых дымовые каналы проходили под полами помещений или под лежанками. На территории, где находились ремесленные и торговые кварталы, найдены в большом количестве полуфабрикаты посуды и поливы, обломки оружия, земледельческие орудия, многочисленные втулки для телег, ремесленные инструменты и предметы домашнего обихода.

При раскопках на месте ханского дворца было обнаружено, что он выстроен на искусственно возведенной платформе. Его площадь достигала не менее 2475 кв. м. Внутреннее пространство разделяли на семь нефов 72 столба-колонны. Каковы были стены дворца, судить трудно. Вероятно, они были сложены из сырцового кирпича и оштукатурены. Ничего не известно и о типе крыши дворца. Возможно, что она была многоярусной. Великолепие дворца дополняло изразцовое покрытие пола прекрасного зеленого цвета.

К северу и юго-востоку от главного здания находились два других, входивших в общий дворцовый ансамбль .

"Несмотря на то, что конструкция дворца, строительные приемы, отделка и декор, начиная от платформы и кончая деталями черепичной кровли, несут много черт, традиционных для китайской архитектуры, - это совершенно новое явление, возникшее далеко на севере от Китая в 1235 году", - такую оценку в историко-архитектурном отношении дал дворцовому ансамблю Кара-Корума его первый исследователь С. В. Киселев . В чем же заключались своеобразие и неповторимость резиденции Угэдэй-хана? Прежде всего в общем композиционном решении ансамбля: все здания поставлены перпендикулярно главной оси и следуют друг за другом, объединяясь переходами общей платформы. Ранее ошибочно считалось, что эта композиция, известная под названием "гун", впервые появилась во второй половине XIV века в минском Китае.

Дворцовый комплекс Кара-Корума свидетельствует о появлении и разработке зодчими архитектурной композиции типа "гун" еще в XIII веке .

Кара-Корум просуществовал около 300 лет, из которых 32 года был столицей империи. После падения империи Юань в 1368 году город был разгромлен китайскими войсками. Впоследствии делались попытки его возродить, но никогда более Кара-Корум не достигал прежнего величия.

Кроме Кара-Корума, существовал целый ряд других городов, в которых были дворцы, административные и храмовые постройки. Среди них - город на реке Хир-хире в Забайкалье, исследованный в 1957-1959 годах археологической экспедицией Академии наук СССР . В центре города находилась укрепленная цитадель, внутри которой помещался дворец. В окрестностях были расположены усадьбы знати, кварталы ремесленников, массивы регулярных садов. При раскопках найдены большое количество кровельной черепицы, видимо, местного производства, поливная керамика, обломки чугунного котла.

Хирхиринское поселение просуществовало недолго, о чем свидетельствует тонкий культурный слой, обнаруженный раскопками, а находки прокаленной докрасна черепицы и обугленных частей деревянных конструкций указывают и причину его гибели - пожар. Исследователь Хирхиринского городища С. В. Киселев предполагает, что наиболее вероятное время развития этого города - начало XIII века. Он был ставкой одного из крупнейших монгольских правителей - брата Чингис-хана Джучи-Касара и его сына хана Исункэ .

Очень важен для истории Хирхиринского городища и области, в которой он расположен, вопрос о так называемом "Чингисовом камне", в настоящее время хранящемся в собрании Государственного Эрмитажа. В 1951 году надпись была переведена и подробно исследована выдающимся бурятским ученым-монголоведом Д. Банзаровым, который установил, что поводом для создания стелы с надписью послужило награждение Чингис-ханом его племянника Исункэ.

С. В. Киселев приводил ряд доказательств в пользу того, чтобы считать местоположением "Чингисова камня" окрестности Хирхиринского городища. А это позволяет со всей вероятностью полагать, что хирхиринские развалины представляют остатки ранне-монгольского города, принадлежавшего улусу Джучи-Касара, и тесно связаны с его долголетним правителем Исункэ .

На примере Хирхиринского городища можно видеть, что не только вели-коханские ставки превращались в города-центры экономической и культурной жизни Монгольской империи. Представители родовой знати, уже не удовлетворяясь строительством временных полукочевых ставок, возводили пышные дворцовые усадьбы. Яркий пример резиденции монгольской знати юаньской эпохи - так называемый Кондуйский городок, находящийся в Забайкалье между реками Кондуй и Барун-Кондуй - притоками реки Уру-люнгуй (примерно в 50 км к северу от Хирхиринского городища) .

Кондуйский городок значительно отличался характером своих построек от Хирхиринского, где находились укрепленная цитадель, ремесленные кварталы и так далее. В Кондуйском городке основу архитектурного комплекса составлял дворец с павильонами и бассейном. Кондуйский дворец имел большое сходство с дворцом Угэдэя в Кара-Коруме. Он был выстроен на платформе и окружен со всех сторон террасами на двух уровнях. Верхнюю террасу ограждала деревянная балюстрада, покрытая красным лаком. На нижней террасе были расставлены гранитные изваяния с головами драконов. В настоящее время их известно 124. Пять пандусов, мощенных кирпичом, вели на верхнюю и нижнюю террасы.

Кондуйский дворец открывался аванзалом, вытянутым с юга на север на 16,5 м. Он был трехнефным с двумя рядами деревянных колонн, поддерживающих перекрытие. Колонны опирались на массивные гранитные базы. Аванзал переходил в центральный дворцовый зал с площадью около 131 кв. м, который делился двадцатью колоннами на шесть нефов. Внутри зал был расписан, о чем свидетельствует найденная расписная штукатурка. Кровлю дворца покрывала черепица с красной, зеленой и желтой поливой. Это указывает на принадлежность дворца членам императорской фамилии, так как до XVIII века лишь они могли отделывать кровли своих жилищ желтой и красной черепицей.

Кроме того, кровлю Кондуйского дворца украшала скульптура. Коньки крыш по обеим концам завершались головами драконов с крыльями. Их морды обращены друг к другу; они как бы держали в пасти брус конька с покрывавшей его узорчатой черепицей . Таких голов было двенадцать.

Головы драконов меньших размеров завершали стыки скатов кровли. Кроме того, на территории дворца найдено большое количество обломков фигур фениксов и химер, несколько торсов человеческих фигур в буддийском одеянии .

К дворцовому комплексу с южной стороны вели парадные ворота, состоявшие из двух больших боковых помещений и средней проходной части. Существовала ли над воротами дозорная башня, трудно сказать .

Сравнивая дворец в Кондуе и дворец Угэдэя в Кара-Коруме, следует отметить более развитый архитектурный стиль первого и, следовательно, его более позднее происхождение по сравнению с комплексом Кара-Корума. Однако гибель того и другого, вероятно, пришлась на одно и то же время - конец XIV века, когда с падением Юаньской империи в огне кровавых смут погибали не только дворцы, но и целые города на территории Монголии .

Касаясь вопроса о строительстве и архитектуре Монголии XIII-XIV веков, следует упомянуть и о городах-поселениях, возникавших на землях, вошедших в состав монгольского государства. О причинах их появления убедительно высказался советский ученый Л. Р. Кызласов: "Для того, чтобы закрепиться в неспокойных северных тылах возникающей Монгольской империи, завоеватели не только уничтожали и высылали непокорных жителей, но уже в начале XIII в. стали вести политику насильственной колонизации этих территорий. Эта политика преследовала две основные цели: нейтрализовать местных жителей и создать базы для снабжения монгольских армий хлебом и изделиями ремесленников... Так появились здесь при монголах, уже в самом начале XIII века, города, поселки и хутора земледельцев" .

Много подобных поселений было основано на территории современной Тувы. Среди них наиболее интересен город Дён-терек, что по-тувински значит "тополь на бугре". Этот город расположен на трех древних островах реки Элегест. Город существовал сравнительно короткий срок, в первой половине XIII века. Его памятники сохранили прекрасные образцы архитектурного декора и скульптуры высокого мастерства. Это был торговый центр, о чем свидетельствуют найденная привозная китайская керамика, фарфор и селадоны XI-XII веков .

Кроме земледелия и ремесла, местные жители занимались разработкой полезных ископаемых и строительного материала. При остатках металлургических мастерских найден кокс, выжженный из элегестинского угля; металлурги использовали руды, добывавшиеся в рудниках Тувы .

На территории современной Тувы, помимо города Дён-терек, обнаружен целый ряд подобных городов: Могойское, Межегейское, Элегестское городища и другие. Для них была характерна одна общая черта - отсутствие крепостных стен. Эта странная на первый взгляд для средневековой архитектуры особенность находит объяснение в сообщении Марко Поло: "Во всех областях Китая и Манги и в остальных его (хана Хубилая. - Н. Ц.) владениях есть довольно предателей и неверных, готовых возмутиться, а потому необходимо во всякой области, где есть большие города и много народа, содержать войска; их располагают вне города, в четырех или пяти милях; а городам не позволено иметь стены и ворота, дабы не могли препятствовать вступлению войск... Так взнузданные народы остаются спокойны и не возмущаются" .

Во время правления монгольской династии Юань строились города, ставки, дворцы ханов, но и возводились храмы. Например, Хубилай-хан воздвиг в Даду ряд храмов, посвященных памяти предков: Есугэя, Чингиса и Угэдэя.

Для удовлетворения потребности в строительных материалах около Даду работали камнерезные и деревообрабатывающие мастерские, были заложены печи по обжигу керамики, где работали ремесленники разных национальностей .

Кроме городов и селений, в Монголии XIII-XIV веков было выстроено немало других сооружений: дорог, мостов, оборонительных валов и так далее. Сохранился крепостной вал протяженностью около 600 км от Баян-Адарга-сомона Хэнтэйского аймака до реки Ган. Местные араты до сих пор называют его Чингисовой крепостью. Такой же вал есть и в Южной Монголии. К сожалению, памятников архитектуры и градостроительства XIII-XIV веков сохранилось очень мало, большая часть была разрушена после падения юаньской династии в 1368 году. Остается лишь надеяться, что археологи и искусствоведы отыщут их следы и смогут поведать много нового.

Еще меньше знаем мы об изобразительном искусстве монголов того времени. Немногие произведения живописи, скульптуры и архитектуры, которые дошли до наших дней, дают лишь общее представление об эстетических и стилистических особенностях времени монгольского государства XIII- XIV веков. Многие из них были созданы мастерами покоренных монголами стран. Среди них портреты юаньских ханов и ханш, найденные в 20-х годах XX века в старом императорском дворце в Пекине. В образах Чингис-хана, Угэдэя, Хубилая и других чувствуется влияние киданьского аристократического портрета. Облик Чингис-хана прост и вместе с тем величав, у него задумчивое лицо; плотно сжатый рот обрамлен усами и бородкой. На нем желтоватое замшевое дэли - монгольский халат с косым воротом - и белая меховая шапка. У Угэдэя - широкоскулое лицо с зоркими прищуренными глазами, жесткими усами, концы которых изящно закручены. Одет он в просторное дэли с прямоугольным, как у киданей, воротом. На голове - меховая монгольская шапка с низким верхом и длинными ушами, завязанная под подбородком. Ринчин-бал-хан, изображенный на портрете в возрасте шести - семи лет, одет в монгольское дэли с косым воротом, он в белой шапке, по форме напоминающей музыкальную тарелку. В этих портретах нет золота и драгоценных камней, украшающих головные уборы, нет одежд из парчи и шелка, что характерно для парадных изображений китайских императоров, военачальников минской и цинской династий. Художественная значимость этих портретов заключалась в точной передаче характерных внешних особенностей изображаемых людей, попытке передать характер человека. В этом можно видеть наметившуюся реалистическую направленность в живописи, стремление к чему-то более простому, пусть даже более грубому и примитивному, протест против изощренной утонченности китайской живописи эпохи Сун .

При дворе Хубилая в Даду работал целый ряд китайских художников, и среди них знаменитый Джао Мынфу (1254-1322), начавший свою творческую деятельность еще при сунской династии. Он создавал пейзажи, на которых чередовались горы, равнины, города, пограничные крепости, обитавшие в них люди, занятые своими делами. Но наибольшую славу художнику создали его произведения с изображениями лошадей и свитки, на которых представлены сцены из жизни императора и его - ближайшего окружения: "Выезд императора", "Охота императора".

Вкусам монгольской аристократии импонировало творчество еще одного китайского художника, работавшего при юаньском дворе, - Ван Чжэнь-пэна (ок. 1312-1321). Для его произведений характерны повествовательные сюжеты, которые разворачиваются на многометровых горизонтальных свитках. Им присуща графичность, проявляющаяся в тщательной проработке лиц, одежды, архитектурных деталей и окружающего пейзажа, а также яркая декоративность цветового решения .

Большой интерес представляют живописные произведения, созданные на западе монгольских владений, в завоеванных городах Передней и Средней Азии. Сохранилось значительное число миниатюр XIII-XV веков, в которых проявился очень своеобразный персидско-монгольский стиль. Для ранних миниатюр этого периода характерны прежде всего сюжеты, почерпнутые из повседневной окружающей жизни человека и природы. Таковы, например, миниатюры рукописи "Варка и Гульсах" , созданные в первой половине XIII века и хранящиеся ныне в музее Топкапу в Стамбуле. На них очень живо и динамично изображены люди монгольского типа, седлающие или объезжающие лошадей. И люди, и животные представлены очень реально в отличие от фона миниатюр, решенного в абстрактно-условной манере.

В миниатюрах с сюжетами из хроники Рашид-ад-дина, созданных в XIV веке, - живая вибрирующая линия, а также эффекты света и тени, придающие изображениям глубину; для этих миниатюр характерны точное следование сюжетной линии, стремление к доступной этнографической верности. Это проявляется в изображении внешнего вида и одежд персонажей, различных церемоний и так далее.

Из художественных школ того времени особенно интересна одна, известная по псевдониму мастера - Юстад Мехмед Сийях Халам - мастер Мех-мед по прозвищу Черное Перо. Миниатюры этой школы по размерам превосходят листы книжных иллюстраций того времени. На них представлены сцены из жизни монгольских кочевников. Интересны по сюжету листы, на которых изображены шаманы в ритуальных костюмах и украшениях, с музыкальными инструментами в руках, в позах танца-экстаза. Рядом - облаченные в шкуры животных шаманы-актеры, представляющие демонов и злых гениев. Далее следуют сцены жертвоприношений, общения шаманов с душами умерших предков. Лучшие среди упомянутых миниатюр - "Жертвоприношение лошади", "Танцующие шаманы", "Борьба демонов".

Очень своеобразный стиль живописи XIII-XIV веков не погиб вместе с рухнувшей империей чингисидов. Он продолжал развиваться и нашел отражение в произведениях собственно монгольского искусства более позднего времени.

К юаньскому времени (1271-1368) относятся фрагменты скульптур, найденные при раскопках Кондуйского городка и Кара-Корума. Особенно интересны фрагменты скульптур из Кара-Корума. Это в первую очередь относится к двум скульптурным женским головкам. У них отсутствуют затылочные части. Вероятно, они входили в состав какого-то скульптурного фриза. Лица на изображениях - индивидуальны, оживлены мягкими улыбками. Эти находки свидетельствуют о том, что в Кара-Коруме работали не только искусные живописцы, мастера декоративно-прикладного искусства, но и талантливые скульпторы, манера и стиль ваяния которых напоминают, судя по дошедшим до нашего времени фрагментам, памятники искусства уйгуров.

Дальнейшее развитие культуры и искусства монголов было заторможено в связи с теми средневековыми смутами и междоусобицами, которые характерны для Монголии второй половины XIV-XV веков, периода так называемых "малых ханов".

Задолго до рождения Темуджина (Чингис-хана), создавшего великое монгольское государ­ство, его предки населяли обширные простран­ства от Великой китайской стены до верховьев реки Селенги. Китайские летописцы называли эти пле­мена мэнгу и делили на белых, чёрных и диких. Сами монголы называли себя по-разному. Обитав­шие в бассейне рек Онона, Керулена и Толы звались хамаг-монголами; жившие на реке Онон - джалаирами; кочевавшие между долиной реки Онон и верховьями Селенги - тайчиутами; между Хангайским и Хэнтэйским хребтами - кэрэитами. На запад от их кочевий, в долинах Хангайских и Алтайских гор пасли свои стада найманы. Верховья Селенги были владениями меркитов. На севере они граничили с землями «лесных» племён - зве­роловов и рыболовов, обживавших глухие таёжные леса. В Забайкалье обитали племена хори, баргут, тумэт, булагачин, кэрэмучин, урянхай, урасут и теленгуты, а в области Восьмиречья - ойраты.

На своей территории каждое племя определяло угодья для кочевий составлявших его родов и семей. Кочевали монголы куренями - сообществами, которые насчитывали до тысячи семей. На стойби­щах они располагались кольцом. В центре находи­лась ставка вождя, а по краям кольца размещались коновязи, телеги и загоны для скота. Всё это сос­тавляло своеобразное укрепление.

Вожди племён носили звучные прозвища: батор - богатырь, сэчэн - мудрость, мэргэн - меткий стрелок, бильгэ - мудрый, букэ - силач. Они ру­ководили воинами одного или нескольких племён при столкновениях с соседями из-за пастбищ или угодий для охоты. В военное время, а впоследствии и в мирное, вокруг вождя собиралась племенная знать - нойоны. У каждого из них была группа друзей-соплеменников - нукеров, по сути состав­лявших дружину нойона, храбрую и преданную своему предводителю.

С многочисленной и боеспособной дружиной нойон мог держать в повиновении соседей, провоз­гласить себя ханом. Но стоило ему не угодить дру­зьям-нукерам, проиграть сражение или лишиться стад - своего главного богатства, как благополучие

ЕСУЙ И ЕСУГАН

У Чингис-хана была жена по имени Есуган, которую он очень любил за ум и красоту.

Есуган очень печалилась о беде, постигшей её родных и близких, весь та­тарский народ. Грозный хан не забыл, что татары умертвили его отца, и прика­зал уничтожить их всех, «сделать кормом для монгольских мечей». Кого убили на поле боя, кого прикончили, взяв в плен. Не оставили в живых ни женщин, ни стариков; убивали даже детей, меряя их по тележной чеке - кто выше, тому смерть, а кто ниже - рабство. Уцелели лишь немногие.

И вот задумала Есуган спасти от неминуемой гибели хотя бы сестру свою Есуй. Однажды она сказала мужу: «Есть у меня сестра-красавица. Достойна она тебя больше, чем я». Чингис-хан усмехнулся и спросил жену: «В самом ли деле так, уступишь ли ей своё место?» «Уступлю», - ответила Есуган.